«Приключения Гекельберри Финна» и «Приключения Тома Сойера»

Отзыв о книгах «Приключения Гекельберри Финна» и «Приключения Тома Сойера»

Автор отзыва: Анна Шведова

Мы в России любим и читаем и то, и другое. Но в Америке, где роман был написан, дела обстоят не так. «Приключения Гекельберри Финна» находятся на 4 месте в списке книг, не допущенных для изучения в школах. В качестве основной проблемы этого текста называют слово «негр», употребленное в тексте свыше 150 раз. Это при том, что, по своему настроению и содержанию, книга является антирасистской. Тем не менее, резкая оценка этих работ Твена, особенно «Гекельберри Финна» – это не современное новшество, так как общество не очень приняло эти работы и в то время, когда в запретное «the N-word» не вкладывалось ничего из того, что вкладывается в него теперь. Кроме этого, есть версия, что, в отличие от «Тома Сойера», «Гек» был социальной сатирой, вообще не предназначенной для детей. 

Итак, сравним два романа. Начнем с содержания. «Том Сойер» – это сплошные приключения, написанные доступным для ребенка образом. Есть ирония, есть юмор, но практически нет «двойного дна». Все находится на поверхности и довольно легко считывается, как и должно быть в книге для детей. Основной фокус внимания находится на происходящих событиях. «Гекельберри Финн» содержит как бы похожий приключенческий сюжет, но поверх этого в нем солидную, если не основную, часть составляют иронические замечания Твена о тех или иных социальных проблемах. Мой педагогический опыт подсказывает, что ребенок этот уровень пропустит. В лучшем случае, этот пласт едких замечаний поймет хорошо образованный подросток лет 16-18.

Отдельного внимания заслуживает язык. «Том Сойер» написан стандартным американским английским, который удобно читать. «Гекельберри Финн» написан на трех диалектах и нескольких вариациях между ними. Вкупе с содержанием «Гека», это далеко не всем понравилось. Перевожу цитату из ‘Boston Transcript’: «Руководство библиотеки и остальные члены комиссии разделяют схожие убеждения, характеризуя эту книгу как грубую, вульгарную и безвкусную, описывающую далеко не возвышенные события. Книга в целом больше подходит для трущоб, чем для приличных, интеллигентных людей». Но Твен не расстроился – сразу ответил, что «подобное заявление поможет продать дополнительные 25 000 копий романа». 

Почему люди так взбеленились из-за «далеко не возвышенных событий» позволяет понять книга нашего соотечественника Петра Дементьева («Очерки Северо-Американских Соединенных Штатов») с его чудесным описанием эмиграции в Америку. В общем-то, жил он примерно в то же время, что и Твен, и описывал тот же регион. Он рассказывает о ханжестве, преступном авантюризме, жестокости рабовладельцев, суде Линча, то есть всем том, что высмеивал в «Гекельберри Финне» Твен. Неудивительно, что «приличным, интеллигентным людям» не очень хотелось на себя самих смотреть под таким углом. Похожую реакцию людей на «обличение», пусть и несколько позже, в 1915, излагал Лондон в своей статье для “The Cry for Justice”. Когда он выбрался из рабочего класса в «сливки общества», то сначала ему казалось, что вся интеллигенция очень чуткая и изящная. Но потом он увидел, что прекрасные, ангельские женщины в красивых платьях и украшениях, при попытке объяснить им, каким тяжелым, черным трудом эти платья и украшения доставались, неожиданно превращались в гарпий и обвиняли его в том, что он гад и ничего не понимает. Так что, реакция «интеллигенции» на Твена тоже вполне закономерна и показательна. 

Говоря о «предназначенности для детей» есть один любопытный пассаж, но сложно понять, где в нем находится та самая доля шутки. Твен писал: «Меня очень беспокоит то, что Вы говорите. Я написал «Тома Сойера» и «Гека Финна» исключительно для взрослых. Меня всегда расстраивает, когда я обнаруживаю, что у мальчиков и девочек есть доступ к этим книгам. Ум, запятнанный в юности, не может быть очищен до конца. Я знаю это по своему собственному опыту, ибо по сей день лелею неутомимую горечь против неверных хранителей моей юной жизни, которые не только разрешили, но и вынудили меня прочитать Библию без купюр до того, как мне исполнилось 15 лет. Никто, пройдя через подобное, не может уже дышать свободно до самого гроба». Учитывая общее ироническое настроение этого заявления, не очень понятно, какие выводы здесь можно сделать. 

Возможно, что какую-то ясность могут внести эпиграфы к этим книгам. В случае с «Томом Сойером» – это прямое обращение к детям («for boys and girls»), в то время как у «Гека Финна» эпиграф совершенно другой: «Лица, которые попытаются найти в этом повествовании мотив, будут отданы под суд; лица, которые попытаются найти в нем мораль, будут сосланы; лица, которые попытаются найти в нем сюжет, будут расстреляны» (перевод Дарузес Н.).
Я все же придерживаюсь мнения, что «Сойер» был для детей, а «Финн» – нет. И по содержанию, и по языку «Финн» больше похож на произведение для взрослых. Просто основной персонаж-ребенок довольно естественно ассоциируется с детской литературой. Но у меня есть версия, почему для подобной социальной сатиры удобно было использовать именно образ ребенка.

Представим себе, что вместо Гека был бы взрослый человек. Какой взрослый человек это мог бы быть? Те вопросы, которыми задается Гек, взрослые в основном для себя уже решили. Они уже заняли какую-то позицию и давно играют по определенным правилам, не удивляясь ничему. Чтобы задавать такие вопросы, герой должен быть похожим, например, на князя Мышкина, что добавило бы дополнительный информационный груз как на героя, так и на саму ситуацию. Возникли бы конфликты с обществом, недопонимание, трагизм. Хорошо, Мышкин не подходит. Каким бы еще мог быть этот герой? Если он не наивный «идиот», то тогда это должен быть умный, прожженный нигилист. Но и здесь, естественно, снова возникает конфликт. Такой герой должен быть чопорным, закрытым, одиноким. Везде будет дополнительный багаж, который сделает роман совсем не таким легким и жизнеутверждающим. 

А что такое Гек? Гек – это ребенок, человек, который не включен намертво ни в какой социальный контур. Поэтому он может жить поперек всех законов и правил. Это не герой-обличитель, который ходит и осуждает ханжество, рабовладение, преступников и прочее. Когда он оказывается в ситуациях, которые ему не нравятся, то он просто из них уходит. Конфликта нет. Не хочет жить ни с отцом, ни с вдовой? Пожалуйста – можно уплыть на отдельный остров и жить там самостоятельно. Не нравится, что аферисты «король» и «герцог» отняли деньги у несчастных? Гек устроил так, чтобы все вернулось на круги своя без всякого суда. Все заново, набело, без лишнего груза за спиной. У него эмпирический, простой подход к получаемой извне информации, фильтруемый через здравый смысл: «Она велела мне молиться каждый день — и чего я попрошу, то и дастся мне. Но не тут-то было! Я пробовал. Один раз вымолил себе удочку, только без крючков. А на что она мне сдалась, без крючков-то! Раза три или четыре я пробовал вымолить себе и крючки, но ничего почему-то не вышло. Как-то на днях я попросил мисс Уотсон помолиться вместо меня, а она обозвала меня дураком и даже не сказала, за что» (перевод Дарузес Н.). Так что, мне кажется, что этот роман передает такой вечно новый, свежий взгляд на вещи. И это здорово. 

Поэтому для меня «Приключения Гекельберри Финна» – это жизнеутверждающее произведение, позволяющее взглянуть на привычные мозоли «цивилизованного общества» под другим углом, в котором нет противостояния «личности и толпы». Есть только детский, пробивной порыв жить так, как этого хочется, таким же образом, как молодая трава пробивается через асфальт. Он во всем действует, исходя из своего собственного понимания. Чего стоит фраза «Ладно, я пойду в ад», когда он принимает решение спасти своего друга Джима поперек общественного убеждения, что Джим – чья-то собственность, и он нарушает закон. Гек опирается на собственное понимание Важного, и готов за это Важное заплатить головой. Это – очень ценный момент, и очень красивый. 

В заключение, дам свой перевод последних строчек романа: «Думаю, что мне надо будет удрать на индейскую территорию раньше остальных, потому что тётя Салли планирует усыновить меня и сделать цивилизованным, а этого вынести я не смогу. Я это уже проходил».